История Максима Кострина

Максиму недавно исполнилось 39 лет. Первый раз в тюрьме он оказался в неполные 16. Потом были и другие сроки. Он рассказывает о том, как это произошло впервые, о своем нелегком опыте.

Давно это случилось, если посчитать, то примерно 23 года назад. Сам я был не только по годам зеленый, умом тоже был не слишком созревший.

Это было начало 90-х, когда денег ни у кого не было. У меня тоже карманы пустые были. А у пацанов только одно и было на уме – где бы денег достать. Время было такое, что деньги делались из ничего, все и везде.

В моем дворе жил один парень, он уже успел отсидеть, его звали Серегой. Конечно, много чего он нам тогда рассказывал про то, как на малолетке сидел. Нам эти рассказы нравились, в этом была какая-то своя романтика воровская, это манило запретным. Хотя никто старался это не показывать.

Однажды Серега пришел во двор и попросил постоять немного на шухере. Сам он узнал, что на ближайшем складе лежат консервы и вынести их не проблема. Двор у нас был не из приличных, почти в каждой семье родители пили или были не шибко богатые. Поэтому консервов хотелось не для того, чтобы продать, а тупо пожрать.

Это было лето, вечер, солнце уже зашло, но еще не темно сильно. Каждый, кто пошел, набрал тушенки банок по 10. И когда уже собирались уходить, тут нас и попалили. Увидел нас пацан один, старше лет на 5-7 из хорошей семьи, правильный такой, хоть фото на доску почета вешай. Случайно нас попалил, он даже не работал на том складе, просто мимо шел. Сразу шум начал поднимать. Мы побежали в рассыпную, но нас быстро всех переловили, потому что район маленький, все друг друга знали.

Вот и вышло, что все втроем попали. Серегу сразу отправили в колонию – у него второй срок. А нас двоих на малолетку по 89 статье, кто не знает, то это расхищение государственного имущества. Каждому по 3 года.

А дальше начался самый настоящий ад. Тебя везут в автозаке, душно, тесно, плохо. Потом открывают двери, и ты выбегаешь, а слева и справа стоят менты. Пока пробегаешь по этому коридору, могут дубинкой дать или просто пнуть. Как повезет, это чтобы запугать.

Потом все личные вещи досматривают. Босыми ногами стоишь, пол из бетона, сам почти не одет, а на стол все твои вещи кладут. Мент стоит рядом с этим столом. А рядом второй стол, где врач сидит. Он вопросы разные задает и ответы записывает в личное дело. Но в 90-е бывало и такое, что могли без досмотра прямо по камерам распределять, если это малолетка.

Вещи все потрошат подробно, почти протирают, потому что могут быть зашиты всякие предметы запрещенные. Лицо фотографируют, а потом заставляют показать, что ты ничего у себя в заднице не проносишь. Это очень унизительно. Потом надеть одежду разрешают, получаешь матрас и одежду заключенного.

Когда все на руки выдадут, определяют в камеру. Именно этот момент можно назвать началом тюремной жизни. На малолетке со мной в камере было еще 4 человека. Всем было по 15-17 лет.

Молодежь в тюрьме самая ненормальная, ведут себя как волки. И правила тут дурные. Как зашел – нужно сразу поздороваться. Не любят, когда смотришь в глаза, за такое могут и побить. Повезет, если с самого начала не пытаются на тебя наехать, значит, в камере не самые отморозки сидят. Когда с ходу ищут повод придраться, то пиши пропало.

История Максима Кострина

С моей первой камерой мне очень повезло, там сидели не отморозки. Сразу объяснили как себя вести и кого слушать. Без порядков в тюрьме нельзя, если без них жить, то могут поубивать друг друга. Такое часто случалось, если в одной камере собирались отморозки. Старшим в камере выбирали старшего по возрасту, иногда того, кто сидел уже не в первый раз.

Молодые сразу начинают перенимать воровские порядки от тех, кто сидит не в первый раз. Все сразу начинают разговаривать на жаргоне, жить по понятиям. Сначала, все было хорошо, и я сидел в одной камере, но через 1,5 года, меня начали переводить из одной камеры в другую. Менты старались попортить жизнь

Однажды я вернулся с прогулки и мне сказали, что меня переводят в другую камеру. Там старший оказался самым отмороженным. В первый же день я попал в лазарет, у меня было сломано несколько ребер  и нос.

Чем ближе к концу срока, тем больше меня донимал старший. Опускаться я не желал, и тогда начал думать, что делать дальше. Когда меня в очередной раз прижали к стенке, я решил дать сдачу. У меня была заточка, которую я из ложки сделал, вот ее я ему в пузо и ткнул.

За это меня отправили в карцер, надолго, регулярно избивали. А всем, кто был в тот момент в камере, добавили по сроку. Никто из тех, кто сидел – не сдал своих. На тот момент мой срок в 3 года почти закончился, и мне добавили еще 3. Я был уже совершеннолетний, так что поехал отбывать срок к старшим.

Когда прибыл на зону, все было почти так же, как в колонии для малолетних. Только отношение ментов было уже немного другим. Менты на зоне имеют свои понятия. Потому что тюрьма – это почти маленькая страна. Здесь по правилам живут менты и зэки. Чтобы нормально сосуществовать в мире, нужно следовать правилам.

Когда въехал в хату, нужно обязательно «прописаться». Узнаешь порядки, представляешься, выясняешь, кто тут старший. Если в тебе сомневаются, то могут проверить через свои способы связи.

Так как на малолетке я сотворил такое с ложкой, то, когда я приехал, про меня уже знали все. Меня приняли очень хорошо, все оказались нормальные и не глупые. В тюрьме есть такие люди, которые не желают жить по воровским законам, но никому и не мешают. Никого не трогают и их никто не трогает.

Мне выделил место и рассказали про порядки.

Если рассказывать про хату, то размером она с кухню в квартире, и вдоль стен шконки в 3 яруса. И так живут по 7-8 человек. Тесно, душно, а жить так надо не год и не два. Правда мне очень повезло, потому что наша камера была угловая, так что места было больше.

Матрас на кровати – одно название. Он обычно протертый и полупустой, но хорошо, что есть хотя бы это.

Сортир стоит у стенки или в углу, его отгораживают небольшой ширмой. Там же кран с водой.

Стол стоит посередине камеры, обычно сразу все за него не помещаются. Не больше 5 человек, но это может зависеть от того, какого размера камера.

Почти под потолком маленькое зарешеченное окошко, оно больше похоже на форточку. На шконке рядом с окошком спать невозможно, там либо холодно зимой, либо страшная жара летом. С этой кровати обычно передают по веревочкам письма из камеры в камеру. Поэтому эту шконку называют дорожным местом. А сам человек, который там находится – отвечает за переписку.

Мое место было на шконке над старшим, это место называют пальмой, потому что сидишь, как обезьяна. Это от того, что сидеть приходится в позе йога, скрестив ноги, потому что спускать ноги вниз нельзя, могут побить за такое.

Что касается чифиря, то это нужная, но страшная вещь на зоне. В камере бывает то жарко, то холодно, грязь и многое другое, а чифир очень помогает. По сути, это очень крепко заваренный чай, есть много рецептов, как его делать. Он помогает, чтобы не засыпать, не замерзнуть, но зубы от него портятся сразу.

История Максима Кострина

Понятия на зоне – это понятные вещи, но сложные. Это похоже на то, как в армии бывают звания и свой устав. Когда кто-то оказался в тюрьме впервые – то он первоходок. Порядочным арестантом называют не каждого. Так называют бродяг и мужиков, которые живут по тюремным понятиям.

Есть слово «блатной», но так называют людей только те, кто не сидел сам. А сами себя они называют «бродягами» и «босяками». Оскорбить человека словом «блатной» нельзя, но нужно понимать все в контексте. «Мужики» в тюрьме тоже следуют понятиям, только вариант упрощенный.

Опущенным или чуханом называют тех, кого насиловали, это могут быть и геи. Еще есть ряд грехов, за который тоже можно стать опущенным. Их считают низшими слоями, с ними не церемонятся. Если опущенных бьют, то до них нельзя руками дотрагиваться, бьют только ногами. Опущенные занимаются уборкой камеры, моют все. Они не имеют права прикасаться к чужим вещам. Шконка находится рядом с сортиром.

Иногда в хате могут возникнуть споры или вопросы, особенно, когда приходит новый сосед в камеру. Начинают выяснять, кто это, за что попал на зону, есть ли у него грехи. Старший пускает записку, ее могут пустить и в тюрьме и даже на волю. На самом деле, все вокруг знают что-то, может быть по чуть-чуть. Так можно узнать всю историю жизни человека. Так же спрашивают у авторитетов совета или помощь.

Есть еще такое понятие, как терпила. Так называют забитого человека, который терпит, его не уважают, но к опущенному не приравнивают.

Бывало всякое. Когда приходил в камеру новый человек, то сразу спрашивали кто он. Если сомневались, что правду говорит или не договаривает что-то, то пускали письмо. Тогда вскоре узнавали всю реальную историю. Бывало, что нормальные люди были, а раз попался петух. Так быстро убедили, что он должен с хаты проситься вон.

 



Имя

E-mail

Тема

Сообщение

Страницы
Архив
Ссылки